Предыстория мин начинается во времена бронзового века. Человечество, научившись использовать металлы, принялось за освоение рудных месторождений. Найдя рудную жилу, вышедшую к поверхности, разрабатывали и углублялись в землю. Таким образом, параллельно с развитием металлургии совершенствовалась и технология шахт. В Анатолии, например, шахты умели копать уже семь тысяч лет назад. В Египте это искусство зародилось несколько позже, в 3400 году до нашей эры, — здесь добывали знаменитую синайскую бирюзу.
Железный век стал еще более требовательным к шахтному делу — если бронзы цивилизация Востока потребляла немного, то железо, значительно превосходящее бронзу, стало поистине универсальным материалом.
В это время и начало зарождаться минное оружие. Как ни парадоксально, первыми его стали применять не осаждающие, а осажденные. Защитники крепости, используя знания и умения профессиональных рудокопов, прокапывали подземные галереи, выходящие на дно рва, и уносили через них все то, чем осаждающие заваливали ров. Иногда осадные башни или тараны, въехав на завал с пустотой внутри, даже опрокидывались. Такой опыт не мог не сказаться на дальнейшем улучшении оборонительной тактики.
Позже минные работы стали проводить заблаговременно, прокладывая систему подземных галерей и отрывая в конце каждой галереи полость большого объема. Эта полость, подпертая деревянным крепежом, и стала называться собственно «миной». Такая подготовка была незаметной для врага, а ее результаты — гораздо значительнее. Поджигая в нужный момент деревянную крепь, можно было вызвать обрушение свода «минной выработки» и увлечь в провал не только осадную башню или таран, но и подразделения противника.
Создание «минных полостей», разумеется, не могло оставаться монополией защитников крепостей. Примерно к 900 году до нашей эры, во времена правления Ашшурнацирапала II, в Новоассирийском царстве инженерное искусство достигло такого развития, что были сформированы специальные «землекопные отряды». Они не только прокладывали дороги, наводили мосты и сооружали лагеря. Во время осад, которыми славилась ассирийская армия, армейские землекопы подводили подкопы, возводили искусственные насыпи или холмы для достижения господства над стенами осажденных городов.
Тактика наступательной минной войны ничем, по сути, не отличалась от оборонительной тактики. Осаждающие отрывали подземные галереи, которые либо давали им возможность проникнуть за крепостные стены, либо обрушивали укрепления, не имевшие в те времена заглубленного свайного фундамента и арматурного каркаса. Разумеется, размеры подземной полости для обрушения стен были куда большими, чем у оборонительных мин, — они должны были обеспечить отрыв и просадку участка стены до уровня земли.
Впрочем, военный террор, проводимый ассирийцами, был настолько действенным, что большинство осажденных ими городов предпочитали открыть ворота и избежать немыслимых зверств, чинимых по приказу Ашшурнацирапала II. Принцип «будете покорны — будем снисходительны» работал безотказно.
Существует множество исторически достоверных сведений об успешных штурмах крепостей, проведенных с помощью невзрывного минного оружия. Но все они относятся не к ассирийцам, а к персам, македонцам и римлянам. Греческий город Халкидон в 515 году до нашей эры был взят персидским военачальником Атаной, получившим приказ от самого Дария Гистаппа. Подкопы, сделанные персами, позволили им проникнуть за крепостные стены, перебить стражу ворот и открыть ворота.
Филистимский город Газа, осаждаемый Александром Македонским в течение двух месяцев в 332 году до нашей эры, пал после того, как македонцы подкопали и обрушили крепостные стены. Другого способа взять крепость не было — рельеф местности не позволял вести классический штурм, а тактика «на измор» в отношении города с большими запасами продовольствия и воды была крайне сомнительной.
Этрусский город Вейи осаждался римлянами целых десять лет, с 406 по 396 годы до нашей эры. И лишь штурм, которым руководил диктатор Марк Фурий Камилл, увенчался победой. Разгромив последних союзников Вей, Камилл занялся осадой этрусской твердыни. Прямой штурм он счел непозволительно опасным и расточительным. Было принято решение рыть подкоп. Почва была мягкой, и работа продвигалась быстро. Сменяясь каждые шесть часов, римские воины день и ночь рыли галерею. Через несколько недель все было готово. В назначенный день часть римского войска, возглавляемая Камиллом, двинулась к городу, словно собиралась его штурмовать. Защитники Вей заняли места на стенах и башнях, готовые отразить врага. В это время другая часть римских воинов скрытно вошла в подземный ход и вскоре оказалась внутри крепости.
Во время первой Митридатовой войны римский диктатор Луций Корнелий Сулла взял штурмом греческий город Афины, обнаружив слабое место в крепостной стене и обрушив его удачным подкопом. Минную тактику широко использовал и знаменитый римлянин Гней Помпей Великий во время Серторианской войны.
Если тщательно изучать исторические описания штурмов крепостей, может показаться, что военачальники неоправданно пренебрегали невзрывными минами — единственным средством борьбы с фортификациями древнего мира, не раз доказавшим свою эффективность. Но к такому выводу может прийти лишь человек, не знающий тонкостей маркшейдерского дела.
Вывести полевой штрек точно в нужное место на заданной глубине, выдерживая азимутальные и вертикальные углы, — большое искусство. Даже в наше время подготовка маркшейдера занимает 4—5 лет обучения в техникуме или институте, а задача точной прокладки подземных выработок даже при наличии современных средств остается весьма непростой. Так, например, при проходке тоннеля длиной всего в полкилометра погрешность в пять метров считается сегодня вполне приемлемой. Известный анекдот «В крайнем случае у нас получится два тоннеля» выглядит не таким уж анекдотичным.
Что же тогда говорить о временах, отстоящих от нас на двадцать-тридцать веков? Специалистов должного уровня можно было пересчитать по пальцам — это были если не гении, то талантливые самородки. Само собой разумеется, что случаев неудачных подземно-минных работ было гораздо больше, нежели успешных (правда, первые, в отличие от вторых, не стремились афишировать и увековечивать). А военная тактика, в отличие от стратегии, не может опираться на гениев — она близка к технологии, а значит, должна быть формализованной и предсказуемой.
И все же, несмотря на множество сложностей и тонкостей, метод подземно-минной войны получил устойчивую «прописку» в перечне античных тактик. До появления первых взрывчатых веществ было еще добрых два десятка веков, но сам принцип уже существовал.
Поскольку мы с вами уже упомянули о минной тактике, зародившейся задолго до взрывающихся мин, давайте попробуем провести некоторые параллели. Такой подход будет не только забавным, но и в какой-то мере поучительным.
Некоторые военные историки считают мины туннельного типа единственным типом мин, существовавшим до изобретения пороха. С этим можно поспорить. Используя современную классификацию мин при изучении исторических свидетельств, мы неизбежно придем к очень интересным результатам.
Одна из самых ранних невзрывных противотранспортных мин была описана еще в 120 году до нашей эры византийским военным инженером. В некотором отдалении от стен крепости он рекомендовал закапывать неглубоко в землю тонкостенные глиняные сосуды большого объема. Сосуд при этом следовало размещать горловиной вниз и присыпать тонким слоем земли. Вражеская пехота пройдет над таким «сюрпризом» беспрепятственно, а вот тяжелая осадная машина непременно продавит хрупкую глиняную стенку и надежно застрянет колесом в открывшейся полости. Если учесть, что обслуга осадной машины будет находиться под плотным обстрелом со стен, каких-либо мероприятий по преодолению возникшей трудности она проводить не станет. А обездвиженную осадную башню или катапульту недолго и сжечь.
Широко использовавшиеся с древнейших времен «волчьи ямы» с вбитыми в дно заостренными бревнами вполне можно классифицировать как «невзрывные противопехотные мины». Функционально они выполняют ту же самую задачу, что и их современные собратья, — выводят из строя пехоту противника, оставаясь до момента «срабатывания» скрытыми от него. Разница лишь в поражающем факторе — сила взрыва или гравитация.
Угасание древних цивилизаций Ближнего Востока, Египта и Греции, падение Римской империи — все это остановило развитие военного искусства в Европе. Мелкие междоусобные конфликты не требовали изыскания новых и оттачивания старых тактик, разработки военной техники и совершенствования оружия. Человечество надолго забыло о масштабных сражениях и многомесячных осадах каменных твердынь.

Ну вот наконец мы с вами и добрались до тех мин, которые более привычны современному читателю, — взрывающихся при определенных условиях и поражающих силой взрыва. Их появление в мировой военной истории неразрывно связано с изобретением дымного пороха. А поскольку до сих пор окончательно не установлено, кто именно его изобрел, мы станем опираться на европейскую историю. Ее трактовки ничем не лучше и не хуже всех прочих.
Кто и когда впервые предложил использовать энергию порохового взрыва для разрушения фортификаций, неизвестно. Но есть документальные свидетельства применения пороховых зарядов в подземной полости во время войны между Пизой и Флоренцией. Флорентинцы, обнаружив внутри крепостной стены Пизы туннель, заложили туда пороховой заряд и взорвали его, обрушив большой участок стены. Поговаривают, что автором этой затеи был великий флорентинец Леонардо да Винчи, но в это верится слабо.
Итак, за неимением других достоверных подтверждений, будем считать, что мина как взрывное оружие появилась в 1509 году, впервые была применена в итальянском городе Пиза, а вот имя изобретателя история не сохранила.
Применение подземных взрывных мин с момента их появления и вплоть до XVIII века носило случайный характер. К ним прибегали тогда, когда все прочие способы взятия крепости не давали положительного результата. Установить мину в точности под стеной было крайне сложно, прокладка туннеля требовала больших сил, а расход пороха при этом оказывался просто колоссальным. Обычно о минах вспоминали после длительной осады, когда запасы пороха были уже израсходованы артиллерией, а остатков хватало разве что на подрыв стены. Таким образом, применение подземно-минного оружия в описанный период можно считать «тактикой отчаяния».
Заметно чаще туннельных мин в XIV—XV веках использовали камнеметные фугасы. Будучи очень простыми в изготовлении, они зачастую заменяли артиллерийские орудия, которых в те времена всегда не хватало.
Существовало два вида камнеметных фугасов — наклонный и вертикальный. Первый представлял собой наклонное углубление в грунте, заполненное порохом и закрытое «пыжом» из камней. Подрыв фугаса производился при помощи огнепроводной трубки, заполненной порохом. Наклонный фугас по современной классификации можно назвать противопехотной осколочной миной направленного действия. Второй вид был устроен точно так же, но углубление делалось вертикальным, а заряд пороха был более мощным. Современная классификация определяет такой фугас как противопехотную осколочную мину кругового поражения.
Эти фугасы использовались исключительно в обороне крепостей, поскольку при штурме они были совершенно бессмысленны. Технологически камнеметные фугасы были значительно проще, чем туннельные мины. Они не требовали много времени для установки, могли оперативно выставляться на угрожаемых направлениях, а эффективность поражения живой силы была, возможно, даже выше, чем у пушек.
Существенным недостатком камнеметных фугасов была гигроскопичность дымного пороха. Буквально уже через сутки пороховой заряд, заглубленный в грунт, слеживался и терял способность к воспламенению. Но все же это были настоящие противопехотные мины, хотя и не оборудованные еще автоматикой срабатывания.
Первые функционально завершенные противопехотные мины появились в Европе после 1630 года, когда был изобретен ударно-кремневый замок. Они делались по принципу камнеметных фугасов, содержали несколько фунтов дымного пороха и заглублялись в грунт гласиса крепости (пологой земляной насыпи перед наружным рвом). Солдат противника, преодолевая минное поле, задевал тонкую нить, привязанную к спусковому крючку кремневого замка, и вызывал подрыв заряда.
Вторая половина XVII века характеризуется возникновением в Европе регулярных армий. Появляются «штаты» — документы, регламентирующие численность и состав подразделений, частей и соединений. Минерные подразделения присутствуют в штатах всех европейских армий.
Основоположником регулярного применения минного оружия можно считать французского военного инженера маршала Себастьена де Вобана. Он впервые сформировал терминологию минного дела, разделил мины на категории, превратил эмпирическое военное искусство в строго очерченную военную науку.
Благодаря Вобану появились первые расчетные таблицы, позволяющие вычислить необходимое для желаемого эффекта количество пороха в фугасном заряде.
Предложенная Вобаном классификация мин выглядела так:
— fougasse — заглубление в грунт до трех метров;
— mine — заглубление в грунт свыше трех метров;
— camouflet — туннельная контрмина, размещаемая для уничтожения вражеской мины;
— globes de compression — большой заряд (от 2,5 т) для полного уничтожения укрепления.
Вобан полагал, что целью применения мин должно быть не только обрушение, но и направленный выброс камней и грунта, чтобы сформировался скат, по которому штурмовые подразделения могли ворваться через пролом.
В начале XVIII века появился разрывной артиллерийский снаряд — сферическая чугунная бомба с порохом. За ним немедленно последовал шеллфугас, отличающийся от камнеметного фугаса тем, что вместо камней в картуз с порохом помещается бомба. Это изобретение резко повысило эффективность минного оружия, хотя число получаемых при взрыве убойных осколков редко превышало 3—5 штук.
Пользуясь современной классификацией, можно сказать, что в то время существовало два типа мин — объектные и противопехотные. Последние делились на мины направленного поражения и мины кругового поражения.

Начало Второй мировой войны не сопровождалось высокой минной активностью. Немцы пытались применять бомбы-мины, сбрасывая их с самолетов в кассетах, но их эффективность оказалась смехотворно низкой. Во время битвы за Британию на вооружение люфтваффе поступили авиабомбы с взрывателями замедленного действия, срабатывавшими через несколько часов. Эти бомбы оказались в достаточной мере эффективными — они надолго парализовали работу транспорта.
С момента нападения Германии на СССР минная война стала приобретать массовый характер. В основе тактики и оперативного искусства командования вермахта лежало применение танков. В первые месяцы войны Красной Армии нечего было противопоставить немецким танкам — в стрелковых полках было очень мало противотанковых средств, а в батальонах их не было вообще, кроме небольшого количества ручных гранат и бутылок с зажигательной смесью. Зато с лихвой хватало запаса противотанковых мин.
Когда оказалось, что мины эффективно останавливают танки, минированием занялись не только саперы, но и пехота. Уже к августу 1941 года средняя плотность минирования по фронтам составляла 200 мин на километр, а к октябрю 1942 года месячный расход мин на километр фронта достиг 800 противотанковых и 600 противопехотных мин. Всего за период Великой Отечественной войны Красная Армия установила свыше 70 миллионов мин, на которых подорвалось свыше 10 тысяч немецких танков и автомобилей.
Вермахт в период Второй мировой войны также очень широко применял мины. Однако к началу контрнаступления на Курской дуге Красная Армия уже располагала инженерно-танковыми полками, машины которых были оснащены катковыми минными тралами ПТ-3. Это позволяло танкам-тралам преодолевать немецкие минные поля без вреда для себя, а по оставленным ими проходам могли двигаться пехота и обычные танки. Найти средство противодействия тралам немцы не смогли, и с этого времени применение ими противотанковых мин стало неуклонно снижаться.
Зато на африканском театре военных действий применение вермахтом мин было весьма и весьма успешным. Лиддел Гарт, описывая первое сражение у Эль-Аламейна, упоминает об английском наступлении в ночь на 21 июля 1942 года.
Как видите, немецкие минные поля стали решающим фактором в срыве наступления целой танковой дивизии и уничтожили два танковых полка. В тот день против потерянных немцами одиннадцати англичане потеряли 118 танков. Разумеется, нельзя утверждать, что все без исключения английские танки были уничтожены минами, но десятикратную разницу в потерях обеспечили именно они.
Через четыре дня англичане и австралийцы возобновили наступление, но командир 1-й бронетанковой дивизии счел проход в минном поле недостаточно широким. Задержка ухудшила перспективу всего наступления. Только к началу дня головные танки двинулись через минное поле, но были остановлены в проходе немецкими танками. Пехота в это время находилась на дальней стороне минного поля. Немцы ее отрезали, а затем и разбили в результате контратаки.
Впрочем, и англичане с помощью минных полей сорвали наступление Роммеля на кряже Алам-Хальфа в августе 1942 года. Он планировал быстро прорвать южный участок английской обороны и перерезать коммуникации 8-й английской армии. Для этого в течение ночи немецкие танки должны были преодолеть около 50 километров, но, задержавшись на преодолении минных заграждений, к рассвету немцы продвинулись лишь на 13 км и попали под удар английской авиации.
Лиддел Гарт упоминает и о том, что англичане успешно применили минные заграждения еще в 1941 году при обороне Тобрука. Он пишет, что к рассвету 1 мая 1941 года линия обороны англичан была прорвана на фронте 800 метров, и Роммель двинул в прорыв танки. Однако они напоролись на минное поле, где из сорока танков было потеряно 17, причем пять безвозвратно. К исходу второго дня боев у немцев из семидесяти танков в строю осталась половина, а 11 танков из потерянных приходится на мины. Совсем неплохой результат для оружия такого типа.
Таким образом, к концу Второй мировой войны был накоплен колоссальный опыт по применению противотанковых, противопехотных и объектных мин. Наступило время осмысления этого опыта и поисков новых направлений развития минного оружия.